Красногоров

Из 58 отзывов в OZON на мою книгу «Основы драматургии. теория, техника, практика» 57 дали оценку 5 звездочек, и лишь  один –  4.  Книга быстро пробретает общее признание. Из отзывов:

«Замечательная книга от великолепного мастера!!!! В режиссерской работе просто необходимая вещь! Рекомендую всем».

«В ней с новых позиций и с исчерпывающей ясностью рассмотрены теория и практика драмы. Эта книга должна находиться в библиотеке каждого театрального вуза и колледжа, каждого образовательного учреждения культуры и искусства. Она не только исследует и учит, она призывает к самостоятельным размышлениям.»

«Это серьезное новаторское исследование, изложенное в увлекательной форме, дает возможность и профессионалам, и всем, кто любит театр и литературу, по-новому прочитать драму, взглянуть на нее со стороны и изнутри, понять ее непростой и глубокий смысл.»

Интереса ради посмотрел репертуар самого знаменитого театра Петербурга – Александринского на его сайте. Вот сухая статистика, без всяких эмоциональных оценок.
Из 37 спектаклей репертуара Александринки 26 поставлены по прозе или по свободным режиссерским композициям. В основу одиннадцати остальных положена драматургия, в основном, классическая (или, вернее, «по мотивам» драматургии, потому что эти пьесы значительно переработаны и «переосмыслены»).
Примеры переосмысления (везде только цитаты из сайта театра): (далее…)

Моя пьеса «Сказав прощай, не говори здравствуй» переведена на корейский язык (안녕이라고 말하지 마). Всего доныне сделано 150 переводов 46-ти моих пьес на 29 иностранных языков. Кроме того, отдельные пьесы переведены на языки народов России: аварский, башкирский, татарский, тувинский, якутский и др.

Пьеса Валентина Красногорова (柯伦迪) «СОБАКА» (狗) переведена на китайский язык и опубликована в ведущем театральном журнале Китая «Новая драма» (№1, 2024), издающемся в Пекине.  Переводчики — Zongyu Qiao и Yanping Zhai — 翟延平、乔宗玉  Помимо китайского, эта драма переведена еще на семь зарубежных языков (английский, французский, венгерский, польский, иврит, румынский, эстонский).  http://krasnogorov.com/Translations_of_Krasnogorov_plays.pdf

Отрывок из шутливого антируководства «Как поставить хороший спектакль» (в моей книге «Основы драматургии. Теория, практика и техника драмы» https://eksmo.ru/ebook/osnovy-dramaturgii-ITDA47542/).

«Существует несколько способов использования музыки в драматических спектаклях. Рассмотрим их по порядку (названия способов условные; театроведы еще не придумали для них научные определения).

1. «Вставки». Самый простой способ. Каждые несколько минут диалог останавливается и вместо него включается музыка (которая может сопровождаться пением, танцем, сцендвижением или световыми и компьютерными эффектами). Она должна продолжаться столько времени, сколько нужно, чтобы зритель забыл, о чем идет речь. После этого возобновляется диалог и, когда зритель опять начнет вникать в действие, снова включаются музыка и танцы.
2. «Взрывы». Метод отличается от «Вставок» тем, что музыка включается внезапно, неожиданно и с такой громкостью, чтобы у зрителей лопнули барабанные перепонки. Это самый модный прием. Когда оглохшие зрители начнут постепенно приходить в себя, снова включается очередной «взрыв». Такой спектакль запоминается надолго.
3. «Бренчание». Суть его в том, что на протяжении всего спектакля непрерывно звучит музыка. Она может не иметь мелодии (достаточно ударных инструментов) и лишь задавать ритм в четыре четверти: бум-бум-бум-бум-бум-бум-бум-бум-бум… Считается, что это создает «драйв», помогает актерам держать темп и заводит публику. Достоинство этого способа в том, что зритель проникается отвращением к спектаклю уже на пятнадцатой минуте. Недостаток — в том, что слова, хоть и плохо, но все же иногда слышны.

Разумеется, можно творчески сочетать эти методы. Главная цель — заглушить слова, не дать услышать плохо выученный и плохо произносимый текст. Естественно, музыка не должна иметь никакого отношения ни к действию, ни к смыслу и атмосфере эпизода, ни к характеру и состоянию персонажа. В любом случае надо полностью реализовать афоризм Жванецкого: «музыка теперь — враг человека».

Музыку к спектаклю лучше заимствовать из дискотек. Современно и узнаваемо. Да и должен ли современный драматический спектакль отличаться от дискотеки?»

Основатель и первый председатель Гильдии драматургов Петербурга, автор более семидесяти пьес считает, что режиссерский театр уходит в прошлое. О том, почему театры стали чаще ставить классические произведения и что оттолкнуло смотреть нашумевший фильм «Мастер и Маргарита», он рассказал в интервью «ЭГОИСТУ»

Валентин Самуилович, последний месяц все только и обсуждают фильм «Мастер и Маргарита». Вам удалось его посмотреть?

Валентин Красногоров. А почему я должен его смотреть? Только потому, что вокруг него поднят ажиотаж?

Возможно, вам было бы интересно как драматургу?

В. К. Я прочитал синопсис фильма, понял, что он далек от Булгакова, и мне этого пока оказалось достаточно. Довольно часто карликов замечают только потому (далее…)

Когда-то я был пионером (хоть в это трудно поверить) и ездил на лето в пионерский лагерь. К родительскому дню было принято готовить нечто вроде концерта: девочки танцевали неизменный чардаш, пели «вождю наш привет, наш лучший букет и лучшие наши песни» и т.д. Но гвоздем выступления всегда были «пирамиды»: мальчики (иногда и девочки) забирались друг другу на плечи в два, три, а то и четыре яруса, держали друг друга за руки, составляли прихотливую композицию, произносили какой-нибудь текст, после чего пирамида под аплодисменты рассыпалась.

Подобную пионерско-пирамидную режиссуру нередко приходится наблюдать в современном театре. Пик внимания постановщика направлен не на характер персонажей, не на их внутренний мир, не на актера, не на жест, взгляд, мимику, интонацию, паузу, не на смысл и содержание диалога, не на стиль пьесы, а на мизансцену, на «пирамиду». Она не обязательно должна быть многоярусной. Главный ее признак – искусственная расстановка актеров и их искусственное поведение. не только не усиливающее пьесу (одна из главных задач театра), но обычно затемняющее ее смысл, потому что трудно услышать и воспринять диалог, если герои выстраивают причудливую визуальную композицию, стоят спиной к зрителю, валяются на полу, катаются на велосипеде, лазают по лестницам, мечутся по сцене, спускаются в зал и пр. Смысл отдельно, мизансцена отдельно. Если еще прибавить к этому непрерывно звучащую музыку (а назойливое долдонящее шумовое сопровождение становится постоянным признаком постановок), то восприятие пьесы становится вообще невозможным. Использование приемов балета и цирка не всегда приносит пользу драматическому театру.

Причина пирамидной режиссуры, видимо, заключается в неверие в актеров и в пьесу. Постановщикам кажется (или им кто-то внушил), что просто «сидеть и разговаривать» — скучно (что отчасти верно), и что нужен «театр», который эту скуку разгонит. Но выстроить осмысленное психологическое и физическое существование актеров на сцене (не обязательно реалистическое) трудно и требует ума, таланта и напряженной работы. Легче строить «пирамиды».

Новаторские и тем более псевдоноваторские движения в искусстве не живут долго. Например, ни одно течение в живописи не отличалось такой подлинной новизной и значительностью, как французский импрессионизм. И что же? Прошло каких-то 10-15 лет, и оно изжило себя. То есть сами «основатели» (не все) и их подражатели продолжали писать в этом стиле еще несколько десятилетий, но это были уже именно подражатели и продолжатели, а не новаторы. Цены на их картины росли, но в искусстве царили уже другие стили, а импрессионисты стали вчерашним днем. На смену им пришел постимпрессимонизм, потом чувственно-загадочный fin de siècle, затем кубизм и т.д. Блистательный расцвет модерна тоже продолжался всего лет пятнадцать, а футуризм трубил о себе и того меньше.

Лет 15 назад нам начали говорить об эпохе «режиссерского театра». Теперь почти все понимают: то явление, которое принято называть «режиссерский театр», принадлежит прошлому. (далее…)

КАК НАУЧИТЬСЯ ПИСАТЬ, ЧИТАТЬ, ПОНИМАТЬ, ЛЮБИТЬ И СТАВИТЬ ДРАМУ.

Крупнейшее российское издательство ЭКСМО выпустило в свет книгу Валентина Красногорова «Основы драматургии. Теория, техника и практика драмы». Каждый, даже начинающий, и тем более опытный деятель театра уверен, что он знает о драме абсолютно всё, и читать что-то еще ему незачем. Это не так. Любой драматург, режиссер, актер, киносценарист, театровед, литературовед, преподаватель или студент найдет в книге материал для размышлений. Книгу высоко оценили десятки известных деятелей театра. Это вместе и монография, и учебник. В ней впервые и по-новому рассмотрены все элементы драмы в их взаимосвязи — язык, характеры, действие, пространство, время, композиция, — а также практические вопросы: драматург и зритель, драматург и театр, интерпретация, инсценировки, авторское право. Немалый опыт драматурга и исследователя позволил автору изложить важные и сложные вопросы теории драмы легко и непринужденно, без утомительного наукообразия. Книга полезна для всех, кого интересует литература, драматургия и театр, как для специалистов, так и для читателей, не имеющих специальной подготовки.
Книгу можно приобрести по всей стране в сетях книжных магазинов «Читай город» и «Буквоед», а также в электронном и печатном вариантах по интернету:
https://eksmo.ru/book/osnovy-dramaturgii-ITD1350157/

https://www.litres.ru/book/valentin-krasnogorov/osnovy-dramaturgii-69817228/
https://ridero.ru/books/osnovy_dramaturgii/
https://www.ozon.ru/product/osnovy-dramaturgii-kak-nauchitsya-pisat-chitat-ponimat-lyubit-i-stavit-dramu-v-teatre-1191457361/ и др.

В 1976 г., в Ленинграде, по окончании очень успешного первого премьерного спектакля по моей первой пьесе «Настоящий мужчина», мне сказали, что в зале присутствует художник Владимир Гальба и что он хочет меня видеть. Гальба был знаменитый график, иллюстратор и карикатурист, его знала вся страна. Гитлер включил его в список своих «личных врагов» и обещал повесить на Дворцовой площади. Гальба присутствовал в качестве рисовальщика на Нюрбергском процессе (как известно, фотографировать в зале суда запрещается). Меня подвели к художнику и представили. Он сказал мне несколько лестных слов и тут же, за несколько десятков секунд набросал на ватмане мой портрет, вернее дружеский шарж. Этот подарок я храню до сих пор – как память и о художнике, и о первой премьере.