Красногоров

Новаторские и тем более псевдоноваторские движения в искусстве не живут долго. Например, ни одно течение в живописи не отличалось такой подлинной новизной и значительностью, как французский импрессионизм. И что же? Прошло каких-то 10-15 лет, и оно изжило себя. То есть сами «основатели» (не все) и их подражатели продолжали писать в этом стиле еще несколько десятилетий, но это были уже именно подражатели и продолжатели, а не новаторы. Цены на их картины росли, но в искусстве царили уже другие стили, а импрессионисты стали вчерашним днем. На смену им пришел постимпрессимонизм, потом чувственно-загадочный fin de siècle, затем кубизм и т.д. Блистательный расцвет модерна тоже продолжался всего лет пятнадцать, а футуризм трубил о себе и того меньше.

Лет 15 назад нам начали говорить об эпохе «режиссерского театра». Теперь почти все понимают: то явление, которое принято называть «режиссерский театр», принадлежит прошлому. И дело не в том, что несколько лидеров такого театра и его пропагандисты сошли со сцены, а в том, что он изжил себя и не может больше сказать ничего существенно нового. Всё проходит.

Зрителей утомила навязчивая, кричащая режиссура, всеми силами старающаяся обратить на себя внимание, тогда как лучшая режиссура – это та, которую как бы и не замечаешь. Режиссеры этого направления не хотели умирать ни в актерах, ни в драматургах. Подобно летающей лягушке из сказки Гаршина, им трудно было удержаться от того, чтобы не крикнуть своей режиссурой «Это я!» Экстравагантность такой режиссуры часто выглядит не слишком необходимой, не очень внятной и попросту скучной.

У режиссуры этого направления были некоторые достижения, особенно в визуальном плане. Она стремилась избавить театр от бытовой буквальности, сделать его более зрелищным, открыть для него новые возможности и выразительные средства. Это можно только приветствовать. Но, говоря о приобретениях, не надо забывать и о потерях. И не следует закрывать глаза и на опасность, которую несет с собой монополизация того или иного режиссерского направления. Творцы, исповедующие другие принципы (а у нас много прекрасных режиссеров) были отодвинуты критикой на второй план. Теперь, кажется, наступила пора сбросить это наваждение.

Режиссерский театр часто боролся против выдуманной им самим «традиционности», как будто театр до авангардистов всегда был одинаковым, бескрыло-приземленным и уныло-психологическим. Теперь всем понятно, что вычурные и надуманные мизансцены, чрезмерная физиологичность, психологическая неуравновешенность, стремление к «приемам» и внешним эффектам, подчеркнутое презрение к литературной основе, не являются признаками ни новизны, ни современности, ни качества.  Невнятность, вычурность, мрачность, визуальные трюки, многословная многозначительность, отсутствие чувства юмора и вялая бездейственность пьес и спектаклей многим казались непременными признаками глубины и значительности. Однако такие пьесы и спектакли напоминают, по выражению Чехова, «пение искусственного соловья». Недаром Лев Толстой заметил, что «поддельное искусство, как проститутка, должно быть всегда изукрашено».

Режиссерский театр возник не сегодня и не вчера. О нем еще несколько десятилетий назад высказался Георгий Товстоногов: «Я против понятия «режиссерский театр»… Существуют режиссерские «заболевания». Одно из них именуется режиссерским самовыражением…  «театр способен выражать сложное. Но особенно ценно, когда сложное выражается через простое».

Однако благородная простота, к которой призывали практически все лучшие умы разных времен и народов – Аристотель, Дидро, Гейне, Толстой, Чехов, Бунин, Сомерсет Моэм, Пастернак, Мейерхольд, — это высшая и трудно достижимая черта искусства.Как писал Станиславский, «в искусстве чем проще, тем труднее… Художник должен быть прост, но простота его идёт от богатства, а не от бедности воображения». Поэтому «вечная новизна простоты» (Пушкин) не всем доступна. Простоту надо уметь ценить, ей надо учиться.Закат «режиссерского театра» вовсе не означает упадка режиссуры. Наоборот, режиссеры освобождаются теперь от диктата искусственно созданной моды, от атмосферы скандала, эпатажа, «самовыражения», самолюбования и самовосхваления, от погони за оригинальностью любой ценой.Истинный театр всегда режиссерский, но не в том смысле, какой этот термин приобрел в последние годы. Режиссура — очень сложная и важная театральная профессия, возникшая относительно недавно. Остальные создатели спектакля: художник, композитор, актеры, концертмейстер, балетмейстер, специалист по движению и пластике, завпост, технические работники, — каждый отвечает за свою роль, за свой участок. Лишь режиссер думает о целом, координирует и объединяет всех, намечает план работы и обеспечивает его реализацию, ищет смысл каждого эпизода и всей пьесы. Соединить всё вместе: живое слово, интонацию, мимику, жест, физические действия, темп, ритм, мизансценирование, сценографию, реквизит, музыкальное и звуковое сопровождение, свет, цвет, костюмы, выстроить на сцене взаимодействие актеров, определить жанр, придумать спектакль в целом — вот стоящая перед ним непростая задача. Надо владеть всеми этими инструментами и заставить их звучать всем вместе в полную силу. Для всего этого нужен опыт, эрудиция, широкое и глубокое образование, умение ладить с людьми, черты лидера и, разумеется, воображение и незаурядный талант. Однако режиссер вовсе не должен подминать под себя остальных творцов спектакля, кромсать не созданные им тексты и вымучивать ни на чем не основанные трактовки.

Режиссерский театр часто боролся против выдуманной им самим «традиционности», как будто театр до авангардистов всегда был одинаковым, бескрыло-приземленным и уныло-психологическим. Очевидно, что на самом деле как раз «режиссерский театр» отстал от жизни (если вообще был ей когда-нибудь близок), он щекочет профессионально, но далек от интересов и чаяний зрителя и общества в целом. Тот, кто будет держаться его принципов, неминуемо окажется не в авангарде, а в арьергарде театрального искусства.

Метки: режиссерский театр